На одном из симпозиумов встретились четыре лингвиста: англичанин, немец, итальянец и русский. фраза зашла о языках. Начали спорить, а чей народ красивее, лучше, богаче, и какому языку принадлежит будущее?
Англичанин сказал: «Англия – сторона великих завоевателей, мореплавателей и путешественников, которые разнесли славу её языка по всем уголкам только мира. Английский диалект – наречие Шекспира, Диккенса, Байрона – несомненно, избранный диалект в мире».
«Ничего подобного», — заявил немец, — «Наш наречие – наречие науки и физики, медицины и техники. говор Канта и Гегеля, язык, на котором написано лучшее работа мировой поэзии – «Фауст» Гёте».
«Вы пара неправы», — вступил в разногласие итальянец, — «Подумайте, место мир, всё человечество любит музыку, песни, романсы, оперы! На каком языке звучат лучшие любовные романсы и гениальные оперы? На языке солнечной Италии»!
Русский медленно молчал, скромно слушал и, наконец, промолвил:«Конечно, я мог также, как отдельный из вас, сказать, что русский говор – народ Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова – превосходит все языки мира.
Но я не пойду по вашему пути. Скажите, могли бы вы на своих языках составить короткий книга с завязкой, с последовательным развитием сюжета, что бы при этом все болтовня рассказа начинались с одной и той же буквы?»

Это дюже озадачило собеседников и все трое заявили: «Нет, на наших языках это невозможно». между тем русский отвечает: «А вот на нашем языке это совершенно возможно, и я теперь это вам докажу. Назовите любую букву». Немец ответил: «Всё равно. знак «П», например».

«Прекрасно, вот вам сказка на эту букву», — ответил русский.

Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий. «Приезжайте, — писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, — поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить».

Петухову внушение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодится.

Поезд прибыл опосля полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший духовенство Полины Павловны, Павел Пантелеймонович. «Пожалуйста, Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее», — проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: «Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим».

Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал ясный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.

После приёма пищи, опосля плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. пред парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. опосля плавания по пруду пошли погулять по парку.

«Присядем», — предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели, помолчали. Прозвучал зачинщик поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил идею полежать, подстелил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись. «Пётр Петрович – проказник, прохвост», — привычно проговорила Полина Павловна.

«Поженим, поженим!», — прошептал плешивенький племянник. «Поженим, поженим», — пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, после побежал прочь. Побежав, подумал: «Полина Петровна – прекрасная партия, отрицание париться».

Перед Петром Петровичем промелькнула ожидание получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение. Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: «Прекрасная пара».

Собеседники-лингвисты, услышав рассказ, вынуждены были признать, что русский говор – настоящий первый и очень денежный народ в мире.